У путинского рашизма есть гимн — «Я русский» Шамана. Клип вышел на ютьюбе 22 июля 2022 года. Уже 4 ноября, в День народного единства, хоры по всей стране записали кавер — акцию старательно освещала государственная пропаганда. В «Новогоднем голубом огоньке» на государственном телеканале «Россия-1» Шаман спел «Я русский» сразу после обращения Путина, а на митинге в «Лужниках» 22 февраля он выступал прямо перед Путиным.

Эту же песню разучивали к 23 февраля школьники в Казани, и учительница, не обнаруживая в них энтузиазма, негодовала: «Ну что вы все вообще, нерусские, что ли?!» Когда ей ответили «нет», она принялась сбивчиво объяснять, что «Я русский» — это не про национальность, а про гражданство.

Примерно в то же время кто-то написал заявление в полицию с просьбой проверить песню «Я русский» на экстремизм. После этого сенатор Елена Афанасьева призвала Генеральную прокуратуру проверить самого заявителя на русофобию.

Еще в августе 2022 года комик Александр Гудков опубликовал пародию на песню Шамана под названием «Я узкий». Заявление в Следственный комитет с просьбой проверить Гудкова на экстремизм появилось на следующий же день. Комик на некоторое время уезжал из России, но потом вернулся.

Казалось бы, все очевидно: это декларация национальной идентичности. Но если повнимательнее отнестись к вышеприведенным примерам, станет ясно, что это высказывание может использоваться как политический слоган.

Простоты ради выделим три значения выражения «Я русский». Сразу скажем: они не взаимоисключающие и в речи любого конкретного человека могут по-разному совмещаться. Этими тремя значениями смысл лозунга, конечно, не исчерпывается.

Во-первых, базовое значение — этническая идентичность. То, что обычно называется «национальностью» (такое значение это слово имеет только в русском языке). Русским себя называет тот, у кого родной язык русский, кто считает для себя родной русскую культуру в самом широком смысле, кто имеет особенную эмоциональную связь с русской историей (скажем, болеет «за наших» в Бородинской битве — а в битве при Ватерлоо «наших» у такого человека нет) и причисляет себя к неким «нам» вместе с другими людьми, которые чувствуют то же самое.

Скорее всего, такой человек живет в России. Но не обязательно. «Я русский» в этом смысле может сказать и тот, кто не имеет российского гражданства и даже никогда не бывал в России. Скажем, родился и вырос в диаспоре — в США, в Латвии или в Казахстане. В таком случае «американец», «латвиец» или «казахстанец» — это гражданство и/или место жительства, а «русский» — этническая самоидентификация. Этнического латыша или казаха, живущего в России и/или имеющего российский паспорт, сложившийся языковой этикет позволяет называть россиянином, но не русским (хотя порою случается и такое). Впрочем, сейчас этим этикетом недовольны, кажется, вообще все, и он, вполне вероятно, вскоре изменится.

Во-вторых, «Я русский» может быть идеологической декларацией — собственно говоря, «я русский националист».

«Я русский» утвердилось в качестве националистического слогана в нулевые, в пору ультраправых «Русских маршей». Именно в этом качестве надпись «Я русский» (обычно стилизованная под древнюю вязь) фигурирует, скажем, на футболках (иногда с последующим ироническим снижением: «…на три сдал»). Потом, уже в десятые, Кремль по большей части присвоил себе русский национализм.

Согласно классическому определению британского философа Эрнеста Геллнера, «национализм — это прежде всего политический принцип, суть которого состоит в том, что политическая и национальная единицы должны совпадать». Проще говоря, у каждой нации должно быть государство, причем только одно. Например, в такой абстрактной и политически взрывоопасной концепции все граждане России должны быть русскими (как минимум по языку и культуре, а в экстремистской версии — и «по крови»), а все русские — гражданами России.

Сам Геллнер прохладно относился к этому принципу: он был евреем, родился в Париже, рос в Праге, его родным языком был немецкий, в Великобританию его увезли родители в подростковом возрасте, спасаясь от нацистов, — вот как ему было вписаться в какой-либо национализм?

Наконец, в-третьих, «Я русский» может быть декларацией политической лояльности. Примерно как «я за Россию» — в смысле «я поддерживаю российские власти». И тут самый характерный пример — это как раз Шаман. Он без малого десять лет пытался пробить себе дорогу в шоу-бизнесе: участвовал в разных телевизионных шоу талантов, перепевал чужие хиты, писал песни про любовь. Но успех к нему пришел, когда госпропаганде (а конкретно — ВГТРК) потребовался «главный патриотический певец», чтобы идеологически оправдывать российскую военную агрессию в Украине. Так, Шаман пришелся к месту «в „Вестях недели“», которые по языку и тональности давно уже мало чем отличаются от «Русского марша» нулевых.

Тогда возникает вопрос, а как стать русским?

В политическом смысле — нет ничего проще: достаточно просто провозгласить себя таковым. В идеологическом — в общем, тоже, хотя в любом лагере находятся борцы за чистоту рядов, которые кого угодно могут объявить «недостаточно русским», «недостаточно либералом», «недостаточно левым» и так далее.

В смысле идентичности — должны совпасть два фактора. Во-первых, надо самому себя считать русским. А во-вторых, надо, чтобы другие люди, которые считают себя русскими, признали вас своим. Язык, гражданство, «состав крови» и все прочее могут влиять (а могут и не влиять) на второй фактор. Для первого они принципиального значения не имеют.

Давайте вспомним фильм «Жмурки»? Там бандиты называют своего темнокожего подельника эфиопом, а тот всякий раз отвечает: «Я русский!» Расизма в этих сценах, конечно, очень много — но конфликт между самоидентификацией человека и тем, как его идентифицируют окружающие, примерно так и выглядит.

Уроженец Бразилии Клаудиньо говорит «Я русский» по-португальски — русским языком он владеет едва-едва. В его устах это фактически означает «я гражданин России» — и, может быть, «я хочу стать русским по языку и культуре». По языковому этикету (впрочем, далеко не общепризнанному) тут больше бы подошло «Я россиянин» — но в других языках «русский» и «россиянин», как правило, не различаются (собственно говоря, «Я русский» вложили в уста Клаудиньо те, кто переводил его слова).

Со Стивеном Сигалом сложнее. Заявляя «Я на миллион процентов русский», он подразумевает не только и даже не столько свое российское гражданство, сколько происхождение: русским, по его словам, был его отец, и он воспитывался «в атмосфере русских традиций и ценностей». Правда, это он сообщает в 2023 году в Москве на «Международном конгрессе русофилов». В 2007-м в Калмыкии актер утверждал, что его дед «был монголом», и добавлял: «Возможно, я калмык»; а в 2016-м в программе «Пусть говорят» на Первом канале — что, судя по анализу ДНК, у него якутские или бурятские корни. В другие времена и при других обстоятельствах он находил у себя иных предков — итальянцев и представителей коренного населения Северной Америки.

При всем при том документально подтверждено, что предки Сигала по материнской линии происходили из Англии и Германии, а дедушка и бабушка по отцовской линии — евреи из Минска и Бреста по фамилии Зигельман, которые эмигрировали в США в начале ХХ века, спасаясь от погромов в Российской империи. Аналогичная семейная история — у нескольких миллионов американских евреев.

Ничто из этого, разумеется, не мешает Сигалу считать себя русским, калмыком или кем угодно еще. Идентичность, то есть самоопределение, в сущности, имеет очень мало отношения к ДНК.

Интереснее происходит с мулатами и метисами. Возьмем к примеру писателя Дмитрия Быкова, у которого папа Лев Зильбертруд и мама учительница русского языка и литературы Наталья Быкова. Мальчик с яркой еврейской внешностью(при этом жирный и отличник, сын учительницы, и даже не спрашивайте у меня про детские травмы у Быкова) и всегда являлся предметом насмешек и издевательств как в школе, так и в армии, особенно после его заявлений, что он - русский. Я не знаю как он относится сегодня к своей национальной идентичности, после его отъезда в США, но в начале жизни его за это били очень больно как русские националисты, так и ортодоксальные сионисты.

Вот поэтому совсем другое дело — признают ли этих самопровозглашенных русских русскими другие русские. Никаких формальных критериев тут, конечно, нет. Это всякий раз зависит от самых разных критериев, включая гражданство, владение языком, «культурный код» и даже внешний вид или оттенок кожи. Вряд ли кто-то назовет русским обвиняемого властями РФ в шпионаже журналиста The Wall Street Journal Эвана Гершковича, хотя он сын советских эмигрантов и пишет письма родителям из российского СИЗО по-русски.

Наконец, конечно же, есть феномен, хорошо известный переселенцам: пока жил в России — был, скажем, немцем или евреем, а перебрался в Германию или в Израиль — оказался русским. Это зависит попросту от того, чем именно человек выделяется среди окружающих: непривычной фамилией, внешностью, выговором, вероисповеданием или просто бытовыми привычками.

Нет никакой лакмусовой бумажки, позволяющей объективно определить, кто русский, а кто нет. Это всякий раз договоренность человека с самим собой и с другими людьми. Иногда эти договоренности могут не совпадать друг с другом — и даже вступать в активный конфликт.

Ответив на вопрос, как стать русским, надо сразу найти ответ на вопрос, а как перестать быть русским?

Это тоже предмет договоренности с самим собой и с окружающими.

Весной 2022 года в разных городах России (например, в Казани) появились люди в футболках с надписями «Я не русский», «Нерусский» и тому подобными.

Алдар Эрендженов, один из людей, напечатавших такие футболки, объяснял: в его случае это ответ на лозунг «Я калмык, но сегодня мы все русские», который появился на билбордах в калмыцкой столице Элисте — накануне годовщины аннексии Крыма. Этот лозунг подразумевал «Я русский» в третьем из вышеперечисленных значений: не национальная идентичность, не политическая идеология, а поддержка действующей российской власти.

Соответственно, «Я не русский» — это в первую очередь отказ от такой поддержки. Не то чтобы калмыки и татары прежде были русскими — но потребность заявить не только о собственной идентичности, но и именно о своей «нерусскости» появилась как реакция на навязывание идеологии «русского мира».

В 1990-е в официальной риторике властей и в повседневном общении граждан РФ выработалось тщательное различение «русского» и «российского». Это различение позволяло татарам, калмыкам, удмуртам, армянам, аварцам и так далее, и так далее совмещать — хотя бы теоретически — свою этническую идентичность с гражданской российской. То есть быть лояльным россиянином — и при этом иметь собственный язык, бытовую культуру, литературу, праздники, пантеон исторических героев и так далее.

Принудительное приравнивание «российского» к «русскому» или, скажем, насаждение русского языка как высшей ценности для людей, которым он не родной, — это колониализм. И на него следует реакция: на наших глазах в России реанимируется национальный сепаратизм.

Но из-за того, что разные значения слогана «Я русский» в реальности очень сложно разделить, этнический русский, протестуя против войны и репрессий, не может просто заявить: «Я не русский» — это будет отречением не только от политической лояльности и агрессивной идеологии, но и от собственной идентичности. Найти же новую самоидентификацию, не привязанную к национальности, оказывается не очень просто.

Видимо, на этот случай была придумана близкая формула: «Мне стыдно, что я русский». Она почти неминуемо влечет за собой одну и ту же дискуссию. Вот, например, пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков заявляет: «Настоящему русскому никогда не стыдно быть русским, а если кто-то так говорит, то, значит, он не русский». А вот ему заочно отвечает оппозиционер Евгений Чичваркин: «Мне не стыдно, что я русский. Мне стыдно, что они тоже русские».

Все участники таких дискуссий, как правило, путают — иногда добросовестно, а иногда и нет — этническое, идеологическое и политическое значения выражения «Я русский». Примерно то же самое происходит с формулой «Я сам наполовину украинец»: человек использует этническую идентичность как аргумент в политической дискуссии.

Ложная связка между этничностью, идеологией и политической лояльностью — излюбленный прием Рамзана Кадырова. В феврале 2022-го Кадыров утверждал, что «первый же чеченец разберется с ними», то есть с семьей Янгулбаевых, которую он объявил своими врагами.

Кроме того, Кадыров то и дело «выписывает из чеченцев» своих врагов, тех, кто его разозлил, и тех, кого он не может принять. Например, он заявлял, что «в Чечне геев нет» и что гей не может быть чеченцем. Тем самым он делит чеченцев на настоящих и не очень.

Все как в старинной, но абсолютно не смешной в этих обстоятельствах шутке: «Ни один шотландец не кладет в кашу сахар. — Мой дядя шотландец и он кладет в кашу сахар. — Но ни один настоящий шотландец так не делает!»

В марте 2019 года Кадыров обращался к Муслиму Джамбекову, виновнику автокатастрофы в Москве, в которой погибли два человека: «Если ты действительно чеченец, мужчина, мусульманин, нужно отвечать за содеянное, а не позорить народ и свой род». А в январе 2021-го, комментируя драку Саид-Мухаммада Джумаева с ОМОНом в Москве во время протестного митинга, Кадыров говорил, что «в Чеченской республике никто не поддерживает Навального. Ни один уважающий себя чеченец не пойдет за человеком, открыто поддерживающим чуждые, абсолютно не приемлемые для нашего общества ценности».

Слоган «Я русский» в его нынешнем виде устроен, по сути, точно так же примитивно: «Все русские за Путина и за уничтожение Украины. — Я русский и я против того и другого. — Значит, ты не настоящий русский».